Они пришли незвано и непрошено,
Столпились у дверей моей души,
Подобно кредиторам. Огорошено
Смотрю на них. Ох, как нехороши
Их лица лицемерные и злобные,
Как режет глаз развязность их манер…
А время-то какое неудобное!
Но не могу закрыть пред ними дверь.
Они мои! Мои воспоминания…
Не пасынки, не гости, а родня.
И сердце замирает птицей раненой.
Черёд платить, Но нечем… У меня
В активах ноль, и, правда очевидная,
Что мне самой долгов не погасить,
И каждая «оплошность безобидная»
Моя о воздаянии вопит.
Непослушанье, гнев и мысли дерзкие,
Неправда с полуправдой(вот коктейль!)
Мои же оправдания не веские,
И средства неприглядные и цель…
Но сознавая невозвратность прошлого
И будущего грозные шаги,
Сгибаясь низко под греховной ношею,
Взываю слезно: —Боже, помоги!
И чудо – исчезают «посетители»
(Не любят Божьей помощи они).
Я слышу голос моего Спасителя:
«За старое заплачено. Храни,
Храни себя, и радостную Истину
Об искупленье людям передай.
Мои одежды светлые и чистые
Недобрыми делами не марай».
Меня благословляет длань пронзенная!
На шрамах старых имя есть моё.
Ликует дух – спасенная, спасенная!
На небесах имею я жильё.
Какое счастье быть в Его присутствии!
На голове моей Его рука.
Я всей душою и всем сердцем чувствую
Господень мир. Он льется, как река.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
2) Огненная любовь вечного несгорания. 2002г. - Сергей Дегтярь Это второе стихотворение, посвящённое Ирине Григорьевой. Оно является как бы продолжением первого стихотворения "Красавица и Чудовище", но уже даёт знать о себе как о серьёзном в намерении и чувствах авторе. Платоническая любовь начинала показывать и проявлять свои чувства и одновременно звала объект к взаимным целям в жизни и пути служения. Ей было 27-28 лет и меня удивляло, почему она до сих пор ни за кого не вышла замуж. Я думал о ней как о самом святом человеке, с которым хочу разделить свою судьбу, но, она не проявляла ко мне ни малейшей заинтересованности. Церковь была большая (приблизительно 400 чел.) и люди в основном не знали своих соприхожан. Знались только на домашних группах по районам и кварталам Луганска. Средоточием жизни была только церковь, в которой пастор играл самую важную роль в душе каждого члена общины. Я себя чувствовал чужим в церкви и не нужным. А если нужным, то только для того, чтобы сдавать десятины, посещать служения и домашние группы, покупать печенье и чай для совместных встреч. Основное внимание уделялось влиятельным бизнесменам и прославлению их деятельности; слово пастора должно было приниматься как от самого Господа Бога, спорить с которым не рекомендовалось. Тотальный контроль над сознанием, жизнь чужой волей и амбициями изматывали мою душу. Я искал своё предназначение и не видел его ни в чём. Единственное, что мне необходимо было - это добрые и взаимоискренние отношения человека с человеком, но таких людей, как правило было немного. Приходилось мне проявлять эти качества, что делало меня не совсем понятным для церковных отношений по уставу. Ирина в это время была лидером евангелизационного служения и простая человеческая простота ей видимо была противопоказана. Она носила титул важного служителя, поэтому, видимо, простые не церковные отношения её никогда не устраивали. Фальш, догматическая закостенелость, сухость и фанатичная религиозность были вполне оправданными "человеческими" качествами служителя, далёкого от своих церковных собратьев. Может я так воспринимал раньше, но, это отчуждало меня постепенно от желания служить так как проповедовали в церкви.
